Дождь шёл и шёл - и в нём тонула осень,
Уже без красок, солнца и плодов.
Молчаньем отвечали на вопросы
покой аллей и неуют садов.
Всё растворялось в глубине пространства,
в туманах, остающихся на день.
Природа не приемлет постоянства -
и вновь тоска унылых деревень.
В полупустых колхозных магазинах
тоску переживают продавцы.
Спеша домой на пошлую картину,
где Эстерсита отдала концы.
А их мужья в загаженных террасах
пьют самогон уже который день.
Бензина нет, дождём размыты трассы.
Всё пропито: и брюки, и ремень.
Тупая, ограниченная тёща
закатывает в банки маринад
и огурцы, и всё такое прочее,
отклячив перед зятем жирный зад.
А зять стоит, шатаясь, и кивая,
уставившись на тёщину стряпню,
залив глаза и смутно понимая,
что жопа плачет по ремню.
Сопливые, задолбанные дети
жрут кукурузу, пысая в штаны.
Им в этой жизни ничего не светит -
они тебе, Россия, не нужны.
Грудастые, прыщавые девицы
пошли смотреть индийское кино.
Им восемнадцать, и такое снится,
что стыдно вспомнить, стыдно и чудно.
Подмывшись утром над ведром из кружки,
они спешат на ферму в сапогах,
где рыжие Серёжки и Андрюшки
Их дёргают за титьки второпях.
А вечером укрывшись одеялом,
Они сопят и пачкают постель.
А мать вздохнёт и скажет:
"прозевала. Вот мой и вырос, объясни теперь..."
Беззубые и тихие старушки
Всё молятся на образки в углу,
что нет войны. И может быть и лучше,
когда картошка подана к столу.
Скрипят полы, в подвале гадят мыши,
не греет печь, а за душой - долги.
И будто плачет протекая крыша,
и если можешь убежать - беги.
Михаил Жуков
18 января 2015 г.
807 просмотров
